РЕФОРМА РАН: ФАНО

Сколько ученых едят чужой хлеб?

[Михаил Котюков и Владимир Фортов единодушны: для реформы науки этот год определяющий.
Сколько ученых на самом деле занимаются наукой? Зачем нужны институты со штатом 10 сотрудников? Можно ли повысить зарплаты ученым без массового сокращения?
Об этом корреспондент "РГ" беседует с руководителем Федерального агентства научных организаций (ФАНО) Михаилом Котюковым.

По своему статусу ФАНО прежде всего надо обсуждать вопросы, связанные с имуществом академии.
Но именно этот статус и стал объектом резкой критики на недавнем общем собрании РАН.
Ее суть выразил президент академии Владимир Фортов: ФАНО создано помогать РАН, освободить ее от имущественных проблем, чтобы она сосредоточилась исключительно на науке. Однако агентство вместо этого создает альтернативные академии структуры управления наукой.

Что можно на это ответить?

Михаил Котюков: Я был на общем собрании и выслушал все мнения. Каждый по-своему видит проблемы академии. Но по самым "горячим" и принципиальным вопросам хочу прояснить позицию агентства.
Начать стоит прежде всего с реструктуризации научных организаций. На том же собрании главный ученый секретарь РАН привел "громкие" цифры, которые почему-то не вызвали реакции у аудитории: 30 процентов институтов РАН за год не опубликовали ни одной статьи в рецензируемых журналах. Цифру эту все услышали, но вопросов соответствующих никто не задал. Что это за институты? Почему они не публикуются? А ведь в причинах надо разбираться.
В частности, скоро начнется оценка результативности работы институтов, итоги которой мы подведем в конце года. Вот тогда и получим полную картину.

Хотя и сейчас видны многие недостатки. В академическом секторе насчитывается порядка 140 институтов, в которых работают менее 50 человек. А 22 организации вообще имеют в штате менее 10 сотрудников. Во многих из них качество управления научными исследованиями вызывает сомнения. Большинство маленьких институтов находится в так называемой "красной зоне". В них очень низкие зарплаты, а результаты научной работы не востребованы. И что показательно, директора именно этих институтов обрывают наши телефоны: дайте деньги на зарплату, решите наши проблемы.
Начинаешь что-то менять в принципах их работы, и начинается истерика: ФАНО узурпирует науку, мы начнем забастовки. Хотя, судя по результатам, а точнее, их отсутствию, в этих коллективах уже лет десять бастуют, а за это время были потрачены десятки миллионов рублей из карманов налогоплательщиков. А ведь деньги достаются науке очень трудно, приходится отстаивать каждую цифру, особенно сейчас, в условиях ограниченного бюджета.

Что делать с аутсайдерами?

Но реформе науки уже два года. Что мешало вам вместе с академией давно разобраться с очевидными аутсайдерами?
Михаил Котюков: Одна из причин - отсутствие реальной инициативы со стороны самой академии. Система структурных преобразований академического комплекса, которую мы разработали, конечно, несовершенна. Но в прошлом году благодаря ей были реализованы очень перспективные проекты. Если бы мы не провели первый этап реструктуризации, сегодня некому было бы решать проблему отечественной селекции в сельском хозяйстве. Объединив профильные институты, мы создали исследовательские центры федерального уровня. Им поручены стратегические задачи: создать отечественный семенной фонд картофеля, а также обеспечить птицеводство российским племенным фондом. Сегодня еще 200 институтов высказали инициативу объединиться.

Эти предложения нужно рассматривать вместе с академией наук. Но работа по непонятным мне причинам встала. Хотя, как показал прошлый год, по многим вопросам реструктуризации ФАНО и РАН смогли прийти к консенсусу. Например, были согласованы и уже утверждены правительством 23 проекта по объединению институтов, и в состав "сборных команд" вошли от 4 до 11 коллективов. Их задача - в том числе проводить крупные междисциплинарные исследования на стыке различных наук, связанные, к примеру, с проблемами здорового питания, создания генетического фонда растений и животных и т.д.

На последнем Совете при президенте РФ по науке и образованию было сказано, что у нас около 150 эффективных институтов. Остальные будут закрыты? Кстати, этот список нигде не опубликован. А вы его видели?

Михаил Котюков: Нет, не видел. Но эта цифра вовсе не означает, что остальные институты надо закрывать. Многие надо подтягивать до уровня сильных. Как? Универсального рецепта нет, надо разбираться в каждом конкретном случае. Конечно, далеко не все должны публиковаться в престижных журналах, но очевидно, что ситуация эта ненормальная. Ее надо менять. Нужно повысить требования к ученым, одновременно создавая условия для их роста и достойной поддержки. Именно с этой целью ФАНО в прошлом году провело аудит научной инфраструктуры. Сегодня мы точно понимаем, что представляет собой парк научного оборудования, его возраст, качество, объемы загрузки. Теперь главная задача - обеспечить к нему свободный доступ. Чтобы научные коллективы из академических институтов, вузов и отраслевой науки могли на нем работать.
Первые шаги в этом направлении уже сделаны. Мы модернизировали систему управления научным флотом. При ФАНО создан Совет по гидросфере Земли, на его площадке собраны заявки всех научно-исследовательских организаций, которым необходимо работать с использованием флота. Заявки структурированы, определены экспедиционные маршруты и графики. Благодаря этому мы смогли получить дополнительное финансирование, обосновав в правительстве наши планы. Это около 700 миллионов рублей. Рассчитываем, что данные меры повысят экспедиционную нагрузку в четыре раза. В будущем подобные центры коллективного пользования будут созданы и по другим направлениям. В ближайших планах - суперкомпьютерный кластер, биологические коллекции, астрономия и астрофизика.

Зарплата без сокращений?

Как выполняется указ президента РФ о повышении к 2018 году зарплаты ученого на уровень 200 процентов по региону? Многие уверены, что достичь этого невозможно без массовых сокращений.

Михаил Котюков: На прошлый год было запланировано 115 процентов по региону, а в реальности получилось 134! А если конкретно, то средняя зарплата в институтах ФАНО составляет около 45 тысяч рублей, по стране - 34 тысячи. Таких показателей удалось достичь и благодаря дополнительному финансированию, которое сумело найти агентство, и внебюджетным контрактам самих институтов, и оптимизации, проводимой в коллективах. Хочу особо отметить, что сегодня есть организации, где зарплаты уже превышают 250 процентов по региону. Они расположены в основном на Урале и в Сибири.

Что касается сокращений, то я всегда задаю директорам один вопрос: какой объем работ выполняет ваш институт? Если людей больше, чем требуется для проведения исследований, значит, деньги тратятся неэффективно.

Критики ФАНО утверждали, что одним из печальных последствий начатой в 2013 году реформы будет резкое падение числа публикаций...

Михаил Котюков: Все произошло ровно наоборот. В 2013 году их было около 43 тысяч, а сейчас уже 49 тысяч. Более того, из топ-100 российских институтов, имеющих наибольшее количество публикаций в журналах, индексируемых базой Scopus, 89 - это организации ФАНО. Другой вопрос, что мы растем в традиционных для нас отраслях: в физике, химии, но отстаем в биотехнологиях, медицине, продуктах питания. А между тем именно эти направления пользуются в мире наибольшим спросом.

Зачем науке "сборные команды"

Вернемся к факторам, которые раздражают академию. Что это помимо реструктуризации?

Михаил Котюков: Так называемые комплексные планы научных исследований. Суть в том, что несколько институтов договариваются о совместных работах и их координации при выполнении госзаданий.

Кто инициирует эту работу, кто выдает госзадания?

Михаил Котюков: Деньги для выполнения госзадания институтам дает агентство. Но планы научно-исследовательских работ утверждает академия. То есть мы ничего нового не инициировали, все эти госзадания были ранее утверждены в планах академии, а агентство из обширного списка выбрало ряд направлений, которые сегодня особенно актуальны для страны, а также организовало площадки для общения ученых. Важно создавать подобные площадки, где исследователи из разных институтов могли бы вместе искать решения приоритетных задач. И мы такую площадку организовали. И сразу появились результаты. Например, сформирована сборная команда из ведущих академических институтов Сибири и Урала для получения новых материалов с заданными свойствами. Принципиально важно, что уже появились партнеры из промышленности, которые готовы поддержать проект.
В настоящее время активно обсуждаются такие проекты в робототехнике и нефтехимии.

Разве это не альтернативная система управления наукой, о чем говорит академик Фортов?

Михаил Котюков: Ни в коем случае. Повторяю, мы лишь собрали руководителей разных институтов для решения важнейших для страны задач. Их никто не обязывал входить в такие группы, все абсолютно добровольно.
Сейчас по поручению президента РФ готовится Стратегия научно-технологического развития страны. Вариант академии уже представлен и широко обсуждается, свое видение должно предложить минобрнауки. А какова роль ФАНО?

Михаил Котюков: РАН считает, что фундаментальная наука сама по себе основной приоритет. Исходя из этого академией разработан вариант стратегии. Но обратите внимание, что стратегия, которую разрабатывает правительство, помимо научных приоритетов должна учитывать и приоритеты технологического развития. То есть стратегия должна представить актуальные направления технологического развития, которые, конечно, будут базироваться на фундаментальных разработках. Эту работу начал Научно-координационный совет при ФАНО. Необходимо проанализировать, с одной стороны, внешние вызовы, с другой - наши собственные возможности. И получить своеобразную матрицу возможностей и вызовов, где, возможно, будут выявлены белые пятна. Их надо срочно закрывать, иначе внешние вызовы нас застанут врасплох.

Насколько помолодели директора институтов?
Как вы относитесь к опросу молодых ученых Сибири: 70 процентов считают реформу неудачей, 40 процентов хотели бы уехать из страны?


Михаил Котюков: С молодежью встречаюсь не реже, чем с директорами. Может, мне везет, но, как правило, это люди, у которых горят глаза. Конечно, это лучшие, те, кто уже сейчас делает в России первоклассную науку. Более того, их можно назвать подвижниками. Они идут в школы, рассказывают ребятам о себе, о своих проектах, привлекают к ним старшеклассников. Можно, конечно, жить прошлым, изо дня в день рассуждать на тему того, что реформа провалилась, что денег на науку нет, что завтра все уедут. Но, мне кажется, надо смотреть вперед. И наша общая с РАН задача - создать все необходимые и достаточные условия работы для тех ученых, которые действительно горят желанием заниматься наукой.

Уже стало штампом мнение, что академия стареет. Какова сейчас ситуация?

Михаил Котюков: После того как законом был установлен предельный возраст для руководителей институтов, за 2015 год сменилось 150 директоров. Средний возраст снизился с 64 до 59 лет. А около 5 процентов руководителей - моложе 40 лет. В этом году ротация продолжится.
Несмотря на все разногласия между ФАНО и академией, вам придется договариваться. Причем в самое ближайшее время. На общем собрании вы и академик Фортов были единодушны: этот год для реформы науки будет определяющим. Именно сейчас начинаются кардинальные изменения, от которых зависит, каким будет лицо нашей науки на годы вперед, а по сути, ее судьба. Какие итоги вас вполне устроили бы?

Михаил Котюков: Судя по всему, нам и академии в этом году действительно дан последний шанс. Академической науке необходимо самой избавиться от балласта, стать конкурентоспособной, работа сильных ученых должна оцениваться по достоинству, и, конечно, мы обязаны думать о том, как привлечь и сохранить в науке молодежь. Наша цель - способствовать развитию российской науки. Думаю, что у РАН цель такая же. Поэтому необходимо объединить усилия и работать сообща.

Михаил Михайлович Котюков родился 21 декабря 1976 года в Красноярске. Окончил Красноярский государственный университет по специальности "финансы и кредит". В 2003 году назначен заместителем начальника главного финансового управления администрации Красноярского края, в 2005 году - первым заместителем руководителя департамента финансов администрации Красноярского края. С 2007 по 2008 год - заместитель губернатора края.
С июля 2008 года - министр финансов Красноярского края. В 2010-2012 годах - директор одного из департаментов Минфина России.
В июне 2012 года назначен на должность заместителя главы Минфина России. С октября 2013 года - руководитель Федерального агентства научных организаций.
Женат, воспитывает двоих детей.